Василий Лягоскин - Дома мы не нужны. Книга седьмая. И все-таки она вертится!
– Это ее душа, – отстраненно фиксировал кто-то внутри Вождя, – Бэйла раскрылась навстречу нам полностью; так, что я сейчас могу проследить всю ее жизнь, и даже жизни ее праматерей. Могу. Но не буду. Потому что не прощу себе этого никогда.
Королева-колдунья, как оказалось, таким запретом себя ограничивать не стала. Она выпустила руки двух мужчин, и принялась вещать – хрипло и торжественно:
– Вижу. Вижу изначальный миг, когда ты (она ткнула твердым пальчиком, «украшенным» острым ногтем попеременно в чужие мужские груди) сидишь в рычащем чудовище цвета морской волны; чудовище, способном поднять бревна весом, неподъемном для десятка таких парней, как ты, Вождь русов…
– Ух, ты! – очнулся, наконец, от грез Толька-из-океана, – так это же она сейчас про мою «Беларусь» рассказывает. Я своим трактором действительно бревнышки в пару кубов в прицеп на раз забрасывал! Я на нем и в наш лагерь попал… вместе с Любой Ульяновой.
Колдунья кивнула, словно ей что-то говорили эти чудные слова.
– А может, и говорят, – подумал рядом Виталька, – мало ли что она разглядела в его душе?!
Он повернулся к парню, чья измученная физиономия сейчас сияла – словно рядом стояло то самое рычащее чудовище цвета морской волны; Бэйла тем временем продолжила изрекать невероятное, невозможное:
– Именно тогда и родилось первое изменение в Ойкумене. В мире, где все было предопределено, вдруг стало два Тольки, разделенных веками.
– Как сейчас? – осторожно спросил Вождь, не отводя взгляда от своего двойника.
– Нет! – торжественно заявила королева, «наградив» теперь мужские груди чувствительными ударами кулачка, – потому что в мире теперь не два Тольки.
– Три?! – тут же спросил Вождь, имея в виду ту копию Тракториста, с которым русы так старательно избегали встреч в Городе.
– Нет! – еще более весомо изрекла повелительница Магии Жизни, которая, как оказалось, позволяла заглядывать глубоко в прошлое, и даже, наверное, в будущее, – сейчас под солнцем, которое никогда не заходит, живут сразу пять Толек… И один из них – третий, считая вас, спешит сюда быстрее, чем шторм гонит по небу тучи.
– Откуда?
Чувство ответственности Вождя перед племенем никуда не исчезало; оно лишь на несколько мгновения отступило, убаюканное магией королевы жидовок-амазонок. Теперь же оно заставило обеспокоенно метнуть взгляд кверху, где над океаном исчезали последние тучки. Именно оттуда чаще всего беды обрушивались на побережье. А что мог принести с собой еще один двойник? Виталька даже передернул в ознобе плечами – вспомнил, как сразу нескольких пришельцев из Города подвергли испытанию Магией Смерти, изгоняя из них злобные сущности.
– Нет! – улыбнулась Бэйла, явно уловившая тревогу Вождя, – смотри сюда.
Теперь ее пальчик указывал на горную тропу, что единственная позволяла с относительной легкостью вырваться из кольца гор, окружавших побережье, в бескрайние степи. Виталька уже два раза проделал этот путь; в первый раз вверх по горному серпантину, отправляясь в поход на «Железном капуте». Второй раз вниз, с остановкой на площадке, с которой так удобно было выстрелить из пушки «Капута» по Вождям, посмевшим нарушить законы Племен.
– Три раза, – поправил себя Вождь, считая еще и поход отца, в чьем теле он сейчас стоял перед своим, и другими Племенами.
Он нашел взглядом «Железный капут». Металлический памятник мужеству десятков поколений русов выглядел сейчас самым могучим творением бытия. Даже рядом со скалистыми кручами, на которых, наверное, до конца не выветрились следы его гусениц. И рядом с океаном. Но не рядом…
На ту самую вершину, где заканчивалась извилистая горная дорога, вдруг начало наползать что-то огромное, никогда не виданное прежде никем из племен. Настолько огромное, что тень от него поползла вниз по скалам, заполняя собой все обозримое пространство. Она безмолвно обрушивалась на побережье, быстро подступая к входам в пещеры; прежде всего убежища русов.
За спиной испуганно ойкнула жена; еще громче охнул бывший вождь еврогеев. Виталька лишь презрительно усмехнулся, глядя, как Жюлька бросился к своей пещере, до входа в которую еще не добралась тень. Этот тощий ублюдок, в последнее время прятавшийся за спинами соплеменников, сейчас своим торопливым бегом, по-настоящему смешными прыжками по камням заразил паникой свое племя; потом и всех остальных, бросившихся россыпью к родовым укрытиям.
– Кроме русов, – Виталька с гордостью обвел взглядом свое племя, в котором сейчас выдвинулись вперед могучие мужчины; прежде всего Тракторист Толька, – ну, и амазонки тоже.
Последним бежать не было никакой необходимости. Они и так толпились за спиной своей королевы прямо у входа в родовую пещеру. Но и здесь они выказали нешуточную храбрость.
– По сравнению с остальными, конечно же, – Виталька еще раз с любовью и гордостью окинул взглядом соплеменников, теперь остановившись на жене.
По застывшей женской фигурке с малым дитем на руках было видно – она до дрожи боится этой летающей горы, заполнившей собой уже половину обитаемой долины. Боится, но не опускает головы, не закрывает глаз, готовая встретить опасность рядом с мужем. А опасность, между тем, была вполне осязаемой. Прежде всего натянутыми до предела нервами – когда каменная громада над головами заполнила собой весь небосвод. Опустись она сейчас вниз, на долину; что осталось бы от племени русов, и амазонок?
Виталька такого вопроса задавать не стал ни соплеменникам, ни себе самому. Вопрос задал организм, заставивший покрыться крупным потом, а потом с облегчением выпустивший изо рта задержанный надолго в легких воздух. После того, как Вождь убедился – каменная громадина не собиралась опуститься на долину Племен. Она поплыла дальше – туда, где пространство между скалами и бешено рвущимся на берег прибоем было усыпано громадными валунами. Усыпано так часто, что между ними было удобно играть в прятки мальчишкам, но не жить.
Медленно; очень медленно для восприятия людей, уже готовых к мучительной смерти, а на самом деле достаточно быстро летающая каменная туча проплыла над крайней пещерой, где с изначальных времен жили амазонки, и опустилась в Долине камней. Теперь там был один камень, зато какой! Вождю даже показалось, что он расслышал хруст валунов, стираемых в порошок под гигантским весом летающей громадины. И тут же рядом изумленно, и еще более восторженно вскликнул Толька-из-океана:
– Наши!
Вождь и сам едва сдержал в груди ликующий крик: «Город!». Вот так же, с изумлением, граничащим с мистическим ужасом, он когда-то разглядывал жилище новых друзей в степи. Большую часть обиталища пришельцев не было видно из-за чудовищно толстой плиты, на которой покоились все постройки. Но его центральная часть, которую Товарищ Полковник называл Цитаделью, сверкала на солнце своей ярко-зеленой маковкой. Город сам прилетел к нему; ко всем – вместе, как он надеялся, с Товарищем Полковником, его женой колдуньей Оксаной, мудрым прохвесором и многими другими, кого он искренне считал друзьями.
– И с еще одним Толькой, – буркнула рядом Бэйла; она словно читала его мысли.
А Город, между тем, немного приподнялся, будто прилаживаясь поудобнее на жестком каменном ложе, и окончательно замер. Все вокруг тоже уподобились тем самым валунам; неподвижным, вросшим за столетия в грунт, и никак не ожидавшим, что их покой будет грубо и безвозвратно нарушен подобным образом.
Наконец в тяжелом основании, высоту которого Виталька оценил не меньше, чем в две руки собственных ростов, что-то изменилась. Посреди той стороны, что была обращена к Долине Племен, народилась практически неприметная глазу трещина; точнее несколько их, быстро выросших в единый глубокий провал, из тьмы которого практически к подножию крайней в Долине скалы выскочил, и замер «Варяг». Вождь не стал оглядываться, сравнивать свой «Железный капут» с этим многоколесным экипажем, задравшим стволы своих грозных орудий к небу. Потому что знал – ничего лучше и роднее, чем его неуклюжий танк, созданный целым поколением русов, нет и быть не может. Что бы не подсказывал здравый смысл.
«Варяг» тоже выдержал паузу, так же, как прежде громадина городского монолита. А потом распахнулись сразу две передние дверцы, и Виталька с радостью узнал в фигуре, выскочившей из левой двери, и закованный в обычный городской «камуфляж», Товарища Полковника.
Глава 3. Профессор Романов. Город двойников
Алексей Александрович уже давно – в первые дни их беспримерной эпопеи вблизи пролива Баб-эль-Мандеб – дал себе слово ничему не удивляться. Даже здесь, в этом новом мире; мире безжалостного солнца, летающих баранов и коров, и почти разумных доисторических ящеров, он вполне спокойно воспринял появление двойников Виталика Дубова, Анатолия Никитина, и многих-многих других. Не было в поселении аборигенов, прозябавших на узкой прибрежной полосе, лишь «его самого», да копий четы Кудрявцевых. И это, как не странно, заполнило его какой-то мальчишеской гордостью. Этого мальчишку, проснувшегося вдруг в душе почтенного профессора лингвистики, так и подмывало выскочить наружу, и завопить на весь город:
